Неточные совпадения
«Да, может быть, и это неприятно ей было, когда я подала ему плед. Всё это так просто, но он так неловко это принял, так долго благодарил, что и мне стало неловко. И потом этот
портрет мой, который он так хорошо
сделал. А главное — этот взгляд, смущенный и нежный! Да, да, это так! — с ужасом повторила себе Кити. — Нет, это не может, не должно быть! Он так жалок!» говорила она себе вслед за этим.
— Я сколько времени бьюсь и ничего не
сделал, — говорил он про свой
портрет, — а он посмотрел и написал. Вот что значит техника.
— Ба! Это — ты? — крикнул Лютов так громко, что заставил прохожих обернуться на него, а двое даже приостановились, должно быть, ожидая скандала. Одет Лютов был в широкое расстегнутое пальто с меховым воротником, в мохнатую шапку, острая бородка
делала его похожим на один из
портретов Некрасова; Клим сказал ему это.
— Верно, влюблены в Марфеньку: недаром
портрет пишете! Художники, как лекаря и попы, даром не любят ничего
делать. Пожалуй, не прочь и того… увлечь девочку, сыграть какой-нибудь романчик, даже драму…
Он натянул холст и
сделал удачный очерк ее фигуры, с намерением уловить на полотно ее позу, гнев, величавость и поставить в галерею фамильных
портретов.
Она
сделала движение, встала, прошлась по комнате, оглядывая стены,
портреты, глядя далеко в анфиладу комнат и как будто не видя выхода из этого положения, и с нетерпением села в кресло.
Он какой-то артист: все рисует, пишет, фантазирует на фортепиано (и очень мило), бредит искусством, но, кажется, как и мы, грешные, ничего не
делает и чуть ли не всю жизнь проводит в том, что «поклоняется красоте», как он говорит: просто влюбчив по-нашему, как, помнишь, Дашенька Семечкина, которая была однажды заочно влюблена в испанского принца, увидевши
портрет его в немецком календаре, и не пропускала никого, даже настройщика Киша.
— Я писала к Полине Карповне, что вы согласны
сделать ее
портрет, — сказала наконец Вера.
— Что такое воспитание? — заговорил Марк. — Возьмите всю вашу родню и знакомых: воспитанных, умытых, причесанных, не пьющих, опрятных, с belles manières… [с хорошими манерами… (фр.)] Согласитесь, что они не больше моего
делают? А вы сами тоже с воспитанием — вот не пьете: а за исключением
портрета Марфеньки да романа в программе…
Упросите его, душечка Вера Васильевна,
сделать мой
портрет — он обещал.
— Отчего? вот еще новости! — сказал Райский. — Марфенька! я непременно
сделаю твой
портрет, непременно напишу роман, непременно познакомлюсь с Маркушкой, непременно проживу лето с вами и непременно воспитаю вас всех трех, бабушку, тебя и… Верочку.
До сих пор нельзя
сделать шагу, чтоб не наткнуться на дюка, то есть на
портрет его, на бюст, на гравюру погребальной колесницы.
Вы знаете, что были и есть люди, которые подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог, дрались с зверями, с стихиями, — все это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство, печатаем книги о них, рисуем с них
портреты и
делаем бюсты.
Наконец пора было уходить. Сейоло подал нам руку и ласково кивнул головой. Я взял у него
портрет и отдал жене его,
делая ей знак, что оставляю его ей в подарок. Она, по-видимому, была очень довольна, подала мне руку и с улыбкой кивала нам головой. И ему понравилось это. Он, от удовольствия, привстал и захохотал. Мы вышли и поблагодарили джентльменов.
Нам хотелось поговорить, но переводчика не было дома. У моего товарища был
портрет Сейоло, снятый им за несколько дней перед тем посредством фотографии. Он
сделал два снимка: один себе, а другой так, на случай. Я взял
портрет и показал его сначала Сейоло: он посмотрел и громко захохотал, потом передал жене. «Сейоло, Сейоло!» — заговорила она, со смехом указывая на мужа, опять смотрела на
портрет и продолжала смеяться. Потом отдала
портрет мне. Сейоло взял его и стал пристально рассматривать.
Но когда он вместе с присяжными вошел в залу заседания, и началась вчерашняя процедура: опять «суд идет», опять трое на возвышении в воротниках, опять молчание, усаживание присяжных на стульях с высокими спинками, жандармы,
портрет, священник, — он почувствовал, что хотя и нужно было
сделать это, он и вчера не мог бы разорвать эту торжественность.
По одну сторону меня сел сын хозяйский, а по другую посадил Карп Дементьич свою молодую невестку… Прервем речь, читатель. Дай мне карандаш и листочек бумашки. Я тебе во удовольствие нарисую всю честную компанию и тем тебя причастным
сделаю свадебной пирушки, хотя бы ты на Алеутских островах бобров ловил. Если точных не спишу
портретов, то доволен буду их силуэтами. Лаватер и по них учит узнавать, кто умен и кто глуп.
— Я хочу видеть! — вскинулась генеральша. — Где этот
портрет? Если ему подарила, так и должен быть у него, а он, конечно, еще в кабинете. По средам он всегда приходит работать и никогда раньше четырех не уходит. Позвать сейчас Гаврилу Ардалионовича! Нет, я не слишком-то умираю от желания его видеть.
Сделайте одолжение, князь, голубчик, сходите в кабинет, возьмите у него
портрет и принесите сюда. Скажите, что посмотреть. Пожалуйста.
«Конечно, скверно, что я про
портрет проговорился, — соображал князь про себя, проходя в кабинет и чувствуя некоторое угрызение… — Но… может быть, я и хорошо
сделал, что проговорился…» У него начинала мелькать одна странная идея, впрочем, еще не совсем ясная.
Аделаида — пейзажи и
портреты пишет (и ничего кончить не может), а Аглая сидит, ничего не
делает.
Сашенька нашла нужным
сделать масляными красками мой
портрет. Я сижу усердно, хоть не очень терпеливо по моей подвижной природе…
Портрет Михаила Сергеевича надеюсь вам привезти. Попрошу
сделать копию с того, который он сам рисовал с себя… [Об автопортретах Лунина — в сб. «Декабристы и их время», 1951, стр. 303 и сл.; три из них воспроизведены в книгах о М, С. Лунине 1923 и 1926 гг.]
Теперь я к вам обращаюсь с просьбой:
сделайте мне одолжение — пришлите на время
портреты, нарисованные покойным Николаем. Я недолго задержу их и с благодарностью возвращу их вам сохранно… Позвольте надеяться, что вы… исполните мою просьбу… Мне хотелось бы скорей получить
портреты… [Пущин хотел иметь снимки с этих
портретов для своего собрания рисунков по истории декабристов.]
Тамара, улыбаясь на слова Жени, отвечает с едва заметной улыбкой, которая почти не растягивает губы, а
делает их в концах маленькие, лукавые, двусмысленные углубления, совсем как у Монны Лизы на
портрете Леонардо да Винчи.
У всех главной была одна мысль: как бы подвести цензора. Особенно это удавалось М.М. Чемоданову, делавшему для цензуры наброски карандашом неоконченными, а потом, уже на подписанном цензором листе, он
делал два-три штриха, и появлялся или
портрет известного деятеля, или такая поза у какого-нибудь начальствующего лица, что оно выходило в смешном виде.
Панночка в отчаянии и говорит ему: «Сними ты с себя
портрет для меня, но пусти перед этим кровь и дай мне несколько капель ее; я их велю положить живописцу в краски, которыми будут рисовать, и тогда
портрет выйдет совершенно живой, как ты!..» Офицер, конечно, — да и кто бы из нас не готов был
сделать того, когда мы для женщин жизнью жертвуем? — исполнил, что она желала…
Тот ему объяснил, что если бы офицер не обратился к нему, то теперь бы уж умер от тоски, но что этот выстрел, которым панночка прицеливалась было в его
портрет, магнетизер направил в нее самое, и все это он мог
сделать, потому что был масон.
— Года два тому назад здесь проезжал англичанин-живописец, хороший живописец; он большие масляные
портреты делал; вот губернаторшин
портрет, что висит в кабинете, он писал; я уговорил Любовь Александровну посидеть, — всего три сеанса… думала ли она?..
А пока, даст Бог, можно будет уехать за границу; вспомнилось мне, что я художник, и взялся
сделать вытравкой
портрет Дмитрия Петровича Журавского — человека, как известно, всю свою жизнь положившего на то, чтоб облегчить тяжелую долю крестьян и собиравшего гроши своего заработка на их выкуп…
От нечего
делать Юрий стал рассматривать развешанные по стенам
портреты довольно изрядной, по тогдашнему времени, живописи.
Глумов (подавая
портрет). Никогда, маменька, не нужно говорить таких вещей, которые другому могут вред
сделать.
Портреты было поручено
сделать известному автору Мариулы, изящному Кипренскому.
Ирина. Посмотрите, какую рамочку для
портрета подарил мне сегодня Андрей! (Показывает рамочку.) Это он сам
сделал.
— Он — мастер; мебель
делал и часы чинил, фигуры резал из дерева, у меня одна спрятана — женщина голая, Ольга считает её за материн
портрет. Пили они оба. А когда муж помер — обвенчались, в тот же год она утонула, пьяная, когда купалась…
Решились тут же
сделать для него складчину, но собрали самую безделицу, потому что чиновники и без того уже много истратились, подписавшись на директорский
портрет и на одну какую-то книгу, по предложению начальника отделения, который был приятелем сочинителю, — итак, сумма оказалась самая бездельная.
Таким образом Чартков совершенно неожиданно купил старый
портрет и в то же время подумал: «Зачем я его купил? на что он мне?» Но
делать было нечего.
Сделавши это, он лег в постель покойнее, стал думать о бедности и жалкой судьбе художника, о тернистом пути, предстоящем ему на этом свете; а между тем глаза его невольно глядели сквозь щелку ширм на закутанный простынею
портрет.
То же самое движение
сделала в один миг вся толпа слушавших, ища глазами необыкновенного
портрета.
Он увидел в легоньком своем оригинале много такого, что, быв уловлено и передано на полотно, могло придать высокое достоинство
портрету; увидел, что можно
сделать кое-что особенное, если выполнить всё в такой окончательности, в какой теперь представлялась ему натура.
— Что ты
делаешь, что собираешься жечь? — сказал он и подошел к
портрету. — Помилуй, это одно из самых лучших твоих произведений. Это ростовщик, который недавно умер; да это совершеннейшая вещь. Ты ему просто попал не в бровь, а в самые глаза залез. Так в жизнь никогда не глядели глаза, как они глядят у тебя.
Он не был тем, что волокитой
У нас привыкли называть;
Он не ходил тропой избитой,
Свой путь умея пролагать;
Не
делал страстных изъяснений,
Не становился на колени;
А несмотря на то, друзья,
Счастливей был, чем вы и я. //..........
Таков-то был штабротмистр Гарин:
По крайней мере мой
портретБыл схож тому назад пять лет.
Молоденький студент взялся домой сбегать за ружьем. Пришли было половые и сам хозяин трактира и стали упрашивать господ:
сделать милость, не буянить. Но им объявили, что за
портрет им заплатят, а самих прогнали только что не в шею. Ружье было принесено. Оказалось, что это был огромный старинный карабин; последовал вопрос — кому стрелять?
У княжон необходимо есть князь-papа и княгиня-maman; был у них и князь-дедушка, которого они знают только по закоптелому фамильному
портрету и который был очень богат и очень знатен, но жизнь вел чересчур уже на широкую ногу и потому оставил князю-papа очень маленькое наследство, а князь-papа, служивший некогда в гусарах, постарался наследство это
сделать еще менее, так что шестерик княжон, в сущности, причитается к лику бедных невест, и две старшие княжны наверное уже на всю свою жизнь останутся невестами неневестными.
Ворошилов оказался тоже человеком крайне любезным: он говорил с генеральшей так, как будто давно знал ее, и просил у нее фотографическую карточку, чтоб отослать своей жене, но Синтянина ему в этом должна была отказать, потому что она с прошлого года не
делала своих
портретов, и последний отдала Ларе, которая желала его иметь.
Присели они на диван у перил лестницы. Справа, и слева, и против них глядели из золотых и черных рам
портреты, ландшафты, жанры с русскими лицами, типами, видами, колоритом, освещением. Весь этот труд и талант говорили Тасе, что можно
сделать, если идти по своей настоящей дороге. Рубцов точно угадал ее мысль.
Одни приобрели миниатюрные
портреты покойного государя и вделывали их в свои бумажники или часовые медальоны, другие вырезывали на заветных вещах день его рождения и день его кончины; третьи
делали еще что-нибудь в этом роде; а немногие—кому позволяли средства и кому представился случай — приобретали вставки из камня Александра Второго. Из них или с ними устраивали перстни, чтобы носить и не снимать эту памятку с руки.
Князь Луговой, совершенно оправившийся от недавнего волнения, восторженно стал рисовать перед своим приятелем
портрет княжны Людмилы Васильевны Полторацкой. Любовь, конечно,
делает художника льстецом оригиналу, и, несмотря на то, что княжна, как мы знаем, была действительно очень красива, из рассказа влюбленного князя она выходила прямо сказочной красавицей — действительно совершенством.
В тот день, когда граф пришел к такому выводу, он тотчас же
сделал распоряжение возвратить в барский дом Таню, считавшуюся племянницей покойной Минкиной, сосланную им же сгоряча на скотный двор. Девочке шел в то время четырнадцатый год. В том же письме Алексей Андреевич приказал взять из кладовой и повесить
портрет Настасьи Федоровны на прежнее место.
Несколько докторов положительно не знали, что
делать. Они приказывали выносить
портрет, но волнение больного при исполнении этого приказания еще более увеличивалось — он доходил до бешенства.
Лицо идеально красивое, но в нем было разлито что-то неуловимо неприятное, почти отталкивающее, и это что-то
делало его крайне антипатичным. С
портрета он перевел глаза на баронессу. Она стояла, скрестив руки на груди, и из полуопущенных век тоже смотрела на
портрет.